Заказ OnLine : Ваша корзина
Мастер, Маргарита, нефрит и морфий
В конце 1930-х годов Михаил Булгаков дописывал сам или надиктовывал жене последний вариант романа «Мастер и Маргарита».
Он спешил закончить свою работу, будучи врачом по образованию, понимая, что времени у него остается немного – в тот период здоровье М. Булгакова стало резко ухудшаться, он стал терять зрение. Врачи диагностировали у Булгакова гипертонический нефросклероз — наследственную болезнь почек. 10 марта 1940 года Мастера не стало.
За четыре недели до заслуженного покоя Булгаков закончил самое знаменитое свое произведение. Поскольку всем известно, что гипертонический нефросклероз сопровождается ужасными болями и общим ослаблением организма, двое исследователей решили выяснить, принимал ли Михаил Афанасьевич в завершающий период написания Романа лекарства и если да, то какие.
Исследовательский дуэт – Пьер Джорджио Ригетти из Политехнического Университета Милана и Глеб Зильберштейн из компании Spectrophon проанализировали 10 случайным образом отобранных страниц рукописи и обнаружили на них следы морфина, содержание которого составляло от 2 до 100 нанограмм на квадратный сантиметр.
Исследователи обнаружили следы морфина на страницах булгаковской рукописи «Мастера и Маргариты». Красным обозначено содержание морфина 10 нг/см2, жёлтым – 5 нг/см2 и зеленым – 2 нг/см2.
Также был обнаружен метаболит морфина – 6-O-ацетилморфин, а также три белка – биомаркера нефросклероза. Рикетти поясняет, что свидетельства применения лекарства Булгаковым остались в потовых выделениях отпечатков пальцев и/или слюне, которая могла попадать на страницы в момент их перелистывания.
Для анализа рукописи исследователи поместили на его поверхность два слоя бусин-сорбентов, обычно применяемых в хроматографии – сильных катионообменных смол, которые удаляли заряженные белки и размолотых гидрофобных бусин, задача которых состояла в улавливании гидрофобных молекул. Затем исследователи удалили хроматографические сорбенты с бумаги и проанализировали их с помощью газовой хроматографии, сопряженной с масс-спектрометрии. В ходе работы исследователи контактировали с московской полицией, предоставившей возможность сравнить результаты анализа рукописей со стандартами морфина, бытовавшими в Москве в конце тридцатых – начале сороковых годов ХХ века.
Матижа Штрлик из Института Сохранения Культурного наследия, входящего в состав Университетского колледжа Лондона, отмечает, что разработанная методика может быть легко применима к другим типам объектов культуры – графическому искусству, скульптурам и предметам живописи. Он добавляет, что художник всегда может оставить следы, а анализ этих химических следов позволит лучше узнать про его жизнь.
Однако Штрлик добавляет, что ему хотелось бы получить результаты дополнительных исследований, демонстрирующих, что новый метод не будет причинять долгосрочный вред ценным предметам культурного наследия. Он опасается, что хроматографические материалы, использованные для удаления химических следов с рукописи могли внедриться в волокнистую структуру бумаги и могут оказать долгосрочное влияние на состояние документа.
